За Советы Без Коммунистов

ИСТОРИЯ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОГО ДВИЖЕНИЯ ЗА ВОЛЬНЫЕ СОВЕТЫ В ГОДЫ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1917-1921 гг.

Я перестаю понимать, к какой революции я принадлежал. Вижу только одно, что ни к февральской, ни к октябрьской, по-видимому. В нас скрывался и скрывается какой-нибудь ноябрь.
Сергей Есенин

АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЕ ПОВСТАНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
   
Кризис большевизма и военного коммунизма
   
  В восстании против коалиции правых социалистов и буржуазных группировок во главе с Керенским в октябре 1917 г. участвовали различные группы - не только большевики, но также левые эсеры, максималисты и анархисты. Однако сразу после победы валявшаяся на улице власть была подобрана и монополизирована радикальными социал-демократами - большевистской партией.
  Весной-летом 1918 г. большевистской власти удалось нанести решающий удар по своим противникам слева - народным движениям за самоуправление и леворадикальным течениям. Промышленность была огосударствлена. Развитая система потребительских кооперативов, которая охватывала миллионы людей и в значительной мере организовывала обмен между городом и деревней, была разбита и заменена государственными органами, а те оказались совершенно не в состоянии справиться с этой задачей. Централистский государственный аппарат не мог удовлетворить даже самые элементарные потребности населения; он вверг страну в почти непрекращающийся кризис снабжения и открыл двери спекуляции и коррупции.
   Когда весной 1918 года группа немецкой буржуазии попробовала завязать торговые отношения с 'Советской' Россией, они попросили представителей Совнаркома поподробнее рассказать о принципах советской экономической политики и после получения соответствующей информации сказали: 'Знаете, то, что у вас проектируется, проводится и у нас. Это вы называете 'коммунизмом', а у нас это называется государственным контролем'. Той же весной Ленин призывал: 'учиться государственному капитализму у немцев, всеми силами перенимать его, не жалея диктаторских приемов для того, что бы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства'.
   Однако, осуществление на практике немецкого варианта "военно-государственного монополистического капитализма" прекрытого большевистским 'коммунистическим' флером столкнулось с большими трудностями.
  Массированное ограбление крестьянства в ходе так называемой 'продразверзтки', когда отряды большевизированных рабочих и матросов отбирали у крестьян продовольствие, не привело к улучшению условий жизни в городах - изъятое грабежом продовольствие попадало в руки чиновников - всевозможных комиссаров и уполномоченных - и, либо гнило на складах, либо сбывалось ими втридорога, через спекулянтов. Под крылом могущественной ЧК расцвели спекулянты, делившиеся со своими покровителями из спецслужб доходами, и все это на фоне нарастающей нищеты трудового народа (ревизор Наркомата госконтроля Б.Майзель докладывал Ленину в 1920 г, что органы ВЧК повсюду вступают в соглашения со спекулянтами и что многие обыски и аресты осуществляются ими исключительно в целях наживы - такая большевистская форма рэкета). Управляемая чиновниками промышленность разваливалась, в том числе в следствие гигантского бюрократизма (об этом писал даже Ленин). Но этими мерами политика большевиков в деревне не ограничилась. Вокруг промышленных предприятий, расположенных в сельской местности и в некоторых больших поместьях стали создаваться совхозы - государственные предприятия под началом бывших помещиков или капиталистов вместе с новыми <коммунистическими> комиссарами, на которых крестьяне вынуждены были вкалывать от зари до зари под дулами винтовок. Фактически это была новое издание крепостного права.
  Большевистская партия, выступившая в 1917 г. как "партия революции", стремительно превратилась в "партию порядка", заботясь не о дальнейшем развитии революционной самодеятельности масс, а о привилегиях для своей верхушки. Партия стала оплотом бюрократов и карьеристов. В Москве, к примеру, число рабочих среди членов местных парторганизаций упало до 1/4.
  Вопреки расхожему представлению, большевистская политика эпохи гражданской войны (так называемый "военный коммунизм") отнюдь не был системой социального равенства. В его рамках были введены 27 зарплатных категорий, которые находили свое отражение в снабжении продовольствием и иным необходимым для жизни вещами. И это обстоятельство так же вызывало недовольство огромной части населения.
  "Недисциплинированному" рабочему классу была, по существу, объявлена война. Большевики ввели на производстве систему единоначалия и "милитаризации труда": за "прогул" и плохую работу полагались штрафы. Работники были фактически прикреплены к рабочим местам. Многие бывшие фабриканты вернулись на руководящие посты в промышленности как "специалисты", а руководители производства получили диктаторские полномочия.
  Советы, возникавшие когда-то как стихийные органы рабочего самоуправления, были, подобно профсоюзам и фабзавкомам, превращены в часть государственной машины, в "приводные ремни" и проводника воли большевистской партии. Из них были вычищены все оппозиционные элементы. Это вполне соответствовало логике централизованного управления страной, как единой фабрикой. Именно такую "фабричную" логику Ленин отстаивал в своей работе 'Государство и Революция', когда он брал за образец социалистического производства... прусскую государственную почту!

Советы - их роль и происхождение
   
   Идея советов была изначально выдвинута самими рабочими, а не партиями, во время революции 1905 года. Тогда по всей стране было избрано множество стачечных комитетов, которыми руководили (в отличии от некоторых современных стачек) не оплачиваемые функционеры-чинуши из ФНПР или парткомычи из КПРФ, а делегаты общих собраний трудовых коллективов. Стачкомы, получившие название СОВЕТЫ, не ограничивались, однако, забастовками, но стремились взять под контроль управление общественной жизнью российских городов. Все партии в то время, включая и большевиков, отнеслись к этой идее более чем прохладно. Ведь партийцы, считающие себя 'авангардом', руководящей и направляющей силой общества всегда презирают рабочих и крестьян, считая их быдлом, не способным к самостоятельной защите своих прав. А потому, партийцы всех мастей никогда не доверяли собственно массовым самостоятельным инициативам пролетариата. Но, поскольку, идея советов приобрела огромную популярность среди рабочих, партии попытались перехватить инициативу и возглавить советы, то есть захватить советсткое движение изнутри.
   Основой системы советов изначально было делегирование, императивный мандат, выдававшийся собранием трудового коллектива или сельской общины делегату. И именно поэтому, партийный принцип вообще противоречит аутентично-советскому приципу (и в этом была слабость русской революции, ее двойственность). Во всяком случае, делегат совета должен быть подотчетен, прежде всего, избравшему его суверенному общему собранию и обязан действовать в жестких рамках наказа общего собрания, которое его может отозвать в любой момент, в случае невыполнения наказа. Однако ни большевики, ни все прочие партии, за исключением левых эсеров, никогда не считали советы самостоятельной структурой и никогда не признавали за трудовым народом право на управление самим собой. Первое радикальное нарушение права отзыва и делегирования, совершенное партией большевиков, датируется январем 1918 года. Большевики запретили отзыв делегатов советов рабочими питерских заводов из Петросовета, так как влияние их партии в городе стало падать. В дальнейшем подобная политика приобрела всеобщий характер. Вот как, например, описывает ситуациию в Туле, 1918 году один из местных большевистских руководителей Копылов: 'После перехода власти к Совету начинается крутой перелом в настроении рабочих. Большевистские депутаты начинают отзываться один за другим, и вскоре общее положение приняло довольно безотрадный вид: Пришлось приостановить перевыборы, где они состоялись не в нашу пользу'. В процессе увольнения пришлого, неквалифицированного элемента 'на заводах сложилось прочное кулацко-контрреволюционное ядро' - так Копылов характеризует кадровых, высококвалифицированных тульских рабочих-металлистов.
   Другие партии, эсеры и меньшевики, тоже занимались подобными вещами, достаточно почитать записки о революции Суханова или любые другие источники. Политика эсеровско-меньшевистского большинства в Петросовете летом-осенью 1917 года, не может быть охарактеризовано иначе, как сплошная череда грязных трюков и манипуляций. Интересную позицию занимали, в ходе революциии 1917-1921 гг. эсеры-максималисты (Союз Социалистов-Революционеров Максималистов - ССРМ - никогда не считал себя партией). Фактически, они были единственной леворадикальной группой, поддержавшей идею беспартийных рабочих собраний, весной 1918 года - Собраний Уполномоченных, хотя ненавидели эсэров и меньшевиков, имевших влияние в СУ. При этом они настаивали на том, что принцип выборности в СУ должен быть территориально-производственным, а не партийным, и что кем бы ни был делегат, он должен был бы отчитываться прежде всего перед коллективом, его избравшим, а не перед партией. Поэтому максималисты были сторонниками постоянного функционирования съездов советов (а не роспуска их, с заменой исполкомами советов), активизации фабричного самоуправления, сельского коммунитаризма и т.д. Но влияние антивождистских и антипартийных социально-революционных групп было невелико, большинство же работников долгое время не осознавало всю губительность сложившейся ситуации и хотя люди пытались наладить советскую систему самоуправления, они продолжали доверять партиям, которые бессовестно их обманывали. Этот обман окончательно стал ясен большинству крестьян и работников только к 1921 году, когда страна уже была истощена гражданской войной. К этому моменту большинство трудящихся осознало, что большевикам нечего предложить стране, кроме голода, лжи и репрессий.
   Следует отметить, что идея свободных от партий советов (то есть, подлинных советов), первоначально выдвинутая заводскими рабочими еще в 1905 году, в 1917-18 гг стала весьма популярна среди крестьян. Более того, в большевистских источниках с 1919 года отмечается, что эта идея становилась все более популярной среди крестьянства, несмотря на растущую антипатию к большевикам. В советах общинное крестьянство увидело близкую к идеалу форму самоуправления, орган управления, основанный на делегировании ему полномочий сельским сходом и отчетный, прежде всего, перед ним, а не перед центральным правительством или парламентом.
   
Третья революция
 
  Рабочие и крестьяне и представители трудовой интеллигенции сопротивлялись большевистскому государственному капитализму, хотя их выступления жестоко подавлялись вооруженной силой и тайной полицией ЧК в рамках политики "красного террора". Анархисты, эсеры-максималисты и левые эсеры-активисты ответили вооруженным сопротивлением на разгоны и перетасовку Советов, конфискацию социализированных домов в городах, разгром сельских коммун, удушение автономного рабочего движения. Так, в октябре 1919 года объединенному отряду анархистов подполья и левых эсеров удалось уничтожить здание московского комитета большевистской партии, где были убиты или ранены многие большевистские чиновники.
  В стране разгоралось пламя крестьянских войн. В 1918 году имели место большие крестьянские восстания в Курской, Рязанской и ряде других губерний. В марте 1919 года против большевиков восстали крестьяне Поволжья. Осенью 20 го года прокатилась волна крестьянских мятежей по Западной Сибири ('Роговщина', 'Народная Повстанческая Армия' на Алтае, Вьюнско-Колыванский мятеж и т.д.), где, так же, подавляющее большинство участников высказалось за создание свободных советов. Разгоралось пламя махновщины - анархистского движения украинского крестьянства. В тамбовской губернии развертывалось повстанческое крестьянское движение, во главе с талантливым, но весьма авторитарным полевым командиром Антоновым. Наконец, в феврале 1921 г. началось знаменитое западно-сибирское восстание со 100-тысячной крестьянской армией. Почти повсеместно крестьяне выдвигали лозунги свободных советов и кооперации, повсюду создавались вольные крестьянские профсоюзы (Союзы Трудового Крестьянства - СТК). Большевики отмечали в своих документах, что постепенно росла способность крупнейшего трудового класса - крестьянства к самоорганизации, идея советов постепенно приобретала для крестьян все большее значение, в то время как антипатии к партии большевиков росли.
  Когда в общине или коммуне ликвидируют наемный труд, когда кооператив заменяет торговлю прямыми коллективными договорами между производителями, это нормально, с точки зрения самоуправляемого социалистического развития, ибо это является непосредственным шагом к созданию либертарного общества, основанного на возможности людей управлять своей жизнью индивидуально, в тех вопросах, которые касаются только их личности и коллективно и солидарно с другими людьми, в тех вопросах, которые касаются общества. Однако, большевистская политика, вводившая госкапитализм, привела к тому, что у крестьянина забирали продукцию, разрушали его кооператив, заменяли кооперацию централизованным госраспределением и еще практически ничего не давали взамен, обрекая его на смерть. Полученные в обмен на изъятое продовольствие расписки, на получение товаров городской промышленности (фактически - деньги), давали крестьянину мизерную компенсацию, к тому же их почти невозможно было реализовать. Запретить крестьянину продавать продукцию в условиях капитализма, значило обречь его на смерть, как если запретить рабочему продавать труд (обрекая его на безработицу и голод) или как если позволить ему продавать труд только одному монополисту - государству. В этих условиях требования свободного обмена произведенной продукцией или свободной торговли выдвигавшиеся восставшими крестьянами, означали право самостоятельно распоряжаться результатами своего труда и противостоять самой зверской государственно-капиталистической эксплуатации.
  Вокруг требований свободной торговли, в годы революции, существует обычно некоторая путаница. Марксисты-ленинцы заявляют, что само по себе это требование является буржуазным. Сочувствующие правым историки-рыночники говорят то же самое. Однако, важно отметить, что требования свободной торговли в условиях военного коммунизма были не более буржуазными, чем, скажем, требования рабочих поднять им зарплату. Подобно тому, как труженник города - наемный рабочий или служащий - всегда вел борьбу за повышение зарплаты и улучшение условий труда (то есть пытался продать свою рабочую силу подороже, заставив предпринимателя или государство, владевшее фабрикой, раскошелиться на прибавку к жалованию или на улучшение условий труда), так и самостоятельный труженник деревни (а к таковым относилось в то время подавляющее большинство крестьян), связанный с себе подобными общинным или кооперативным самоуправлением и не использующий ни наемную рабочую силу, ни процентную эксплуатацию, вел борьбу за право самостоятельно реализовывать произведенную им продукцию (так как не мог быть удовлетворен ничтожной компенсацией, предоставляемой ему государством), без чего он не имел физической возможности выжить. Сами по себе эти требования трудящихся не выходили за рамки капиталистической системы, но, подобно тому, как в борьбе работников промышленности создавались самоуправляемые профсоюзы и фабзавкомы, в ходе борьбы крестьянства формировались новые социальные движения - СТК и вольные советы. Более того. В сочетании с кооперацией и коммунитаризмом в деревне и с социализированными фабриками в городах, они могли бы (подобно фабзавкомам или профсоюзам) со временем стать основой некапиталистического способа производства - общественной формации, основаной не на производстве товара, а на удовлетворении потребностей общества, формулируемых и реализуемых через систему самоуправлений. Интересно, что даже близкое к правым эсером антоновское движение (едва ли не единственное из всех крупных крестьянских восстаний, поднявшего лозунг демократического парламента - Учредительного собрания) требовало 'свободы торговли через кооперацию', иначе говоря, крестьянские движения были заинтересованы в свободном распоряжении произведенной продукцией ПО СОГЛАСОВАНИЮ С ОРГАНАМИ САМОУПРАВЛЕНИЯ И ЧЕРЕЗ НИХ. Показательно, что и СТК рассматривались крестьянами не только как политические и профсоюзные структуры, но и как организации предназначенные для 'организации справедливого обмена продукцией между городом и деревней' (см. 'Русская деревня глазами ОГПУ 1923-1929 гг'). То есть крестьяне не были сторонниками 'свободного рынка', а скорее выступали за иные, более гармоничные формы распределения.
  Кооперация, институты которой активно развивались в дореволюционный период, была формой обмена и производства, которая защищала общиное трудовое крестьянство от спекуляций и процентной кабалы, от атомистического буржуазного разложения и конкуренции. Самостоятельные труженники деревни, связанные между собой общинными отношениями, в основе которых лежали уравнительные переделы земли, общие сельские сходы, принимавшие ответственные решения, представления о равенстве и о том, что земля ничья и принадлежит всем, как воздух, а право пользования ею дает только труд, еще до революции сумели создать разветвленную систему потребительской, торгово-закупочной, кредитной или производственной кооперации, огромные кооперативные союзы действовали до 1918 года и в городах. Конечно, в условиях рыночной, товарно-ориентированной и государственнической общественной системы, кооперативы не могли быть полностью самоуправляемыми объединениями. В их рамках неизбежно возникало разделение труда между менеджментом (аппаратом центральных кооперативных учреждений) и рядовыми участниками движения на местах, кроме того, работа в условиях рынка неизбежно развивала в людях дух потребительства, рвачества и конкуренции. В этом смысле природа кооперации была двойственной. Но базисные кооперативы, контролируемые на местах их общими собраниями могли бы стать, в условиях успешного социально-революционного процесса в деревне и в городе, экономической основой либертарной общественной системы (подобно тому, как сельсоветы, контролируемые сельским сходом, и рабочие советы в городах могли бы стать ее политической основой).
  В ходе развития повстанческих антибольшевистских движений появился новый лозунг: лозунг "третьей революции". Теперь народу предстояло смести "комиссародержавие" - большевиков, которые, как прежде силы Временного правительства, превратились в помеху на пути углубления и дальнейшего развития революции.
  Третьей революции суждено (и, увы, не суждено) было стать завершающим этапом того великого народного движения, которое началось в России в феврале 1917 года, а может и еще раньше, во время рабочих и крестьянских выступлений в 1905 году. Эту революцию можно охарактеризовать как революцию всеобщего самоуправления, передачу реального управления из рук самодержавия и партийных бюрократий непосредственно в руки самих работников: рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, то есть всех тех, кто зарабатывал себе на жизнь собственным трудом и не присваивал себе результаты чужого труда. Это предстояло сделать через различные формы самоуправления. Таковыми формами были советы и фабзавкомы, созданные городскими рабочими и общинным крестьянством, производственные и потребительские кооперативы, Союзы Трудового Крестьянства. Одни группы сторонников Третьей революции, подобно анархо-коммунистам, делали ставку, прежде всего на крестьянские коммуны в деревне (их было создано по всей стране великое множество, особенно в Саратовской и Самарской губерниях) и фабзавкомы на городских предприятиях. Другие, например левые эсеры, считали, что будущий самоуправляющийся социалистический строй будет основан на советах, независимых профсоюзах и кооперативах. Левые эсеры разработали проект синдикально-кооперативной федерации, в рамках которой предполагалось, что профсоюзы возьмут на себя управление промышленностью, а через потребительские кооперативы будет осуществляться распределение произведенной продукции, и таким образом экономическая система будет планировать свое развитие, исходя из реальных потребностей людей, сформулированный и согласованных общими собраниями потреб-кооперативов. С другой стороны, они указывали на исключительную роль советов, которым, по мнению ПЛСР, надлежало осуществлять политическое управление страной, развивать и организовывать территориальную (коммунальную) инфраструктуру и осуществлять оборонные функции. Отсюда левоэсеровская формула 'Трудовой республики Советов', в основе которой будет лежать 'комбинированный строй Советов, профессиональных и кооперативных союзов'. Промежуточную позицию занимали максималисты, с одной стороны делавшие ставку на сельский коммунитаризм, а с другой - опиравшиеся на идею вольных беспартийных советов. Однако, все эти группы, высказывали лишь свое частное мнение, окончательное же слово оставалось за самим трудовым народом. Скорее всего, жизнь не отвергала бы ни одну из созданных самими людьми форм самоуправления, но (в случае успеха Третьей революции) утвердила бы общественный строй, связанные с их синтезом и гармоничным сосуществованием и взаимодействием.
  Антибольшевистское повстанчество было основной силой, которая потенциально могла бы воплотить в жизнь идеи третьей революции, разрушив большевистское государство. Прежде всего, речь идет, конечно, о повстанческом крестьянском движении, хотя имели место и рабочие восстания. Однако именно крестьянское движение было наиболее массовым и, видимо, наименее контролируемым политическими партиями. Важно отметить, что никакого 'крестьянского сепаратизма' третья революция не знала - крестьяне-повстанцы не были настроены против городов вообще, а напротив обычно подчеркивали в своих лозунгах, что освобождение может быть только всеобщим. Иначе и не могло быть, ведь русская деревня в начале века была теснейшим образом связана с работой городской промышленности, получала от нее сельскохозяйственные машины, инструменты текстильные изделия, давала в обмен продовольствие. В условиях развитого обмена между городом и деревней и постепенного технического развития последней (в рамках кредитной кооперации крестьяне в складчину приобретали сложные машины и эксплуатировали их совместно - эта форма кооперации охватывала миллионы хозяйств и использовала наиболее передовые технологии) не могло быть и речи о реальном противопоставлении деревни и города. Более того: эпицентрами восстаний часто становились большие села, где имелись развитые связи с городом и элементы промышленности - фактически небольшие города. К таким полугородам относилось Гуляй-Поле (6 тысяч жителей), Колывань (10 тысяч жителей), большие поволжские или западно-сибирские села, крупнейшие сельские общины в Тамбовской губернии. Конечно, все это вовсе не означает, что повстанческое антибольшевистское движение было совершенно свободно от партийных или авторитарных иллюзий, от конформизма и местечковости. Если бы это было так, оно бы не потерпело поражение.
  Мы можем сегодня лишь повторить мысль анархиста Аршинова, заметившего, что всякое массовое общественной движение, возникшее в условиях капитализма не может быть чисто либертарным (анархо-коммунистическим). Но, заметим от себя, оно может вдохновляться изначально здоровыми импульсами и нести в себе элементы либертарного общественного устройства и мышления - семена, из которых, со временем, в случае успеха, могут вырасти многоцветные сады.
  В этой статье мы не будем говорить о махновщине, так как эта тема достаточно подробно освещена в современной литературе, а мы надеемся коснуться ее в будущем. Речь пойдет главным образом о наиболее крупных восстаниях на территории России.

Чапанная Война в Поволжье
   
Одним из наиболее ярких проявлений стремления трудящихся масс к советскому самоуправления и свободе, стала Чапанная Война в Поволжье. Антибольшевистское восстание, известное под именем 'Чапанная Война' (от крестьянской одежды 'чапан'- кафтан) началось в Среднем Поволжье, в Самарской и Симбирской губерниях 2-3 марта 1919 го года. В нем приняло участие, по даннам доклада председателя спецкомиссии по расследованию причин восстания, видного большевика П.Г. Смидовича, до 150.000 бойцов и оно быстро охватило территорию с общим населением более миллиона человек. Вероятно, это было крупнейшее крестьянское восстание в истории России и одно из самых крупных в мировой истории. К сожалению повстанцы имели на вооружении только несколькот сотен ружей и несколько пулеметов, подавляющее большинство вооружено было только топорами или самодельными пиками. Поэтому, как отмечалось в отчете комиссии, несмотря на 'численный превес, централизованность и большую организованность всего движения', оно было обречено на поражение. Тем не менее восставшие сумели установить свой контроль над большой территорией и взять Ставрополь.
   Это восстание, как и многие другие имело два основных источника. Первый- это крестьянская община- архаическая форма самоуправления и регулирования общественной жизни. В следствие капиталистического развития и более активного вовлечения крестьян в товарную экономику, что сопровождалось и постепенным отказом от самопроизводства, община подверглась разложению, небольшая часть крестьян богатела, превращаясь в сельскую буржуазию, и стала применять различные формы эксплуатации (наемный труд, ростовщичество), другая часть наоборот превратилась в бедняков, некоторые из которых вынужденны были стать батраками. Однако большинство крестьян (60-80%) оставались самостоятельными производителями, с собственным индивидуальным хозяйством. Это срединное крестьянство, более других связанное с общинными устоями активно сопротивлялось как буржуазному развитию и разложению (с помощью кооперативов, бывших альтернативой частно-собственническому развитию) так и государству (с помощью создания синдикатов- Союзов Трудового Крестьянства). Именно срединное крестьянство стало основной движущей силой и ядром антибольшевистского повстанческого движения.
   Второй источник и движущая сила восстания - Союзы Трудового Крестьянства - политические и экономические организации крестьян, созданные еще во время революции 1905-1907 годов базисным крестьянским движением. Сложно определить эти союзы как исключительно политизированные структуры или как исключительно профсоюзы, озабоченные борьбой за улучшение материального положения людей, или как аналоги кооперативов по реализации и обмену продукцией с городом. Скорее всего они были и тем, и другим, и третьим, чем-то в духе революционного синдикализма. Попытки создание и развития СТК предпринимались и в ходе революции 1917-1921 гг. и даже позднее, в 20 е годы (в 1927 году только органами ОГПУ было зафиксировано 2000 случаев агитации и попыток создания СТК). Важно отметить, что СТК никогда не контролировались ни одной политической партией, хотя в них активно работали различные группы левых и правых с-р.
   Следует добавить, так же, что в 1918 году Самарская губерния была зоной активных действий максималистов. В деревнях здесь в тот момент активно росло и развивалось коммунарское крестьянское движение. Возможно это обстоятельство так же оказало определенное влияние на повстанческое движение, но это нуждается в дополнительном изучении.
   Конечно крестьяне Поволжья имели множество конкретных причин для восстания. Среди них прежде всего стоит отметить Продразверстку- насильственное изъятие большевистскими спецотрядами продовольствия в деревне, для нужд города (прежде всего для нужд военной промышленности- в это время 2/3 всей работающей промышленности обслуживали не интересы трудового населения, а потребности Красной Армии в оружии). Кроме того, среди этих причин государственное насилие, подавление прав и свобод, превращение советов в механизмы целиком подконтрольные коммунистической партии, куда крестьяне более не могли выбирать, кого хотели, красный террор, и так же притеснение религии- публичное уничтожение икон. Наконец Поволжье было в этот момент прифронтовой полосой между красными и белыми, там осуществлялась поголовная мобилизация в Красную армию, которой крестьяне, не желавшие ни красных, ни белых, отчаяно сопротивлялись.
   В течение нескольких дней повстанцы сумели создать новую социальную, политическую и военную структуру- это кажется немыслимым сегодня для нас, людей живущих в атомизированном индустриально-капиталистическом обществе. Перво-наперво была сформирована Народно-Крестьянская армия. Во всех деревнях и уездах были созданы ее штабы и другие органы координации. Повстанцы сами выбирали командиров, из числа тех крестьян, которые прошли первую мировую войну и имели боевой опыт. Были повсеместно переизбраны советы, из них выкинули зажравшихся комисcаров и избрали делегатов, отчетных перед сельским сходом - общим собранием села. Был избран новый совет Ставрополя и так же Исполнительный комитет Совета. Был налажен выпуск новой газеты - 'Известия Ставропольского Исполкома'. О чем же писали в этой газете повстанцы?
   Они писали, что не хотят восстановления дореволюционных капиталистических порядков и не хотят большевистской диктатуры. Единственная цель восстания прекратить грабительскую продразверстку и защитить советскую власть от 'присосавшихся к ней, под прикрытием коммунизма, паразитов'. Восстание, говорилось в Известиях, направленно не против власти советов, а против 'власти тиранов, убийц и грабителей- коммунистов и анархистов и других, которые избивают людей плетьми, убивают их, отбирают последний хлеб и скот, уничтожают иконы.' и т.д. Почему в этот ряд попали анархисты? Ответ очевиден- местные анархисты сотрудничали с большевиками и, таким образом, оказались в числе 'тиранов'. Хороший аргумент для сторонников пресловутого 'левого единства'! Что касается влияния политических партий на ход восстания, то имело место влияние левых с.р.- либертарного крыла народнического движения, но оно было незначительным.
   Востание было жестоко подавленно Красной армии и карательными отрядами ЧК в течение марта, тысячи крестьян погибли. Однако Поволжье продолжало оставться неспокойной территорией. Весной 1920 года восстали крестьяне Уфимской губернии. В 'Вилочном восстании' объдинившем русские, татарские, башкирские, немецкие и латышские села (в этом районе было много немецких и латышских колонистов) приняло участие до 40 тысяч человек. Однако и это восстание, о вооружении которого достаточно красноречиво говорит его название, было подавлено.
   В 1921-1923 годах свыше двух миллионов человек- мужчин, женщин и детей- погибли от голода- следствия продразверстки. Поволжье является зоной рискованного земледелия, здесь раз в несколько лет случается засуха и поэтому крестьяне вынуждены были держать огромные запасы зерна и продовольствия. Большевики отлично это знали. Но для большевиков, вообще не считавшие крестьян полноценными людьми, здесь и не было никакой проблемы. Они изъяли все, что можно было изъять: случился засушливый сезон: и два миллиона человек погибли. Это преступление Ленина и Троцкого стало такой же частью мировой истории, как Гулаг, Освенцим и Хиросима.
   
Западно-сибирское восстание
 
   В числе великих народных движений в XX ом столетии особое место занимает западно-сибирское восстание 1921 года. Не только по причине огромной численности повстанцев (свыше 100.000 человек) и не только по причине охвата им колоссальных территорий, но, и прежде всего, как яркий пример выработки массовым движением собственной политической и социальной программы ВОПРЕКИ идеям партий, принимавших активное участие в событиях.
   Всю осень 1920 го года сибирское большевистское руководство усиленными темпами выкачивало хлеб. В Ишимском уезде, который стал позднее эпицентром восстания дошло до того, что у крестьян был отобран весь семенной хлебный фонд, так что, по словам большевизированного 'анархиста' Якова Майерса, фактически руководившего в этом уезде разверсткой в декабре 20 го года, хлеба 'не осталось даже для обсеменения одной десятины'. Этот член американской Федерации Анархистов и ЦК ИРМ - синдикалистского профсоюза - Индустриальные Рабочие Мира, ставший горячим сторонником 'единства с большевиками', был одним из самых циничных и жестоких руководителей местного большевистского режима. Вообще продразверстка в Тюменской губернии была тотальной, именно поэтому губерния стала главным очагом восстания. Пассивность крестьян, оказавшаяся лишь затишьем перед бурей, ввела большевистских вождей в заблуждение, они даже отменили (4 декабря) военное положение в Сибири (постановлением сибирского ревкома). Однако, первого февраля 1921 года предсибревкома Смирнов телеграфировал в Москву, что 'крестьяне-коммунисты ненадежны, а местами открыто выступают против разверстки. Во главе начавшегося восстания, по его мнению, стоял крестьянский союз и Смирнов полагал, что 'крестьяне-коммунисты могут с ними соединиться'. Он не ошибся, крестяне - коммунисты и некомунисты, члены союзов трудового крестьянства, демобилизованные красноармейцы, члены охотничьих артелей и маслодельческих кооперативов, объединились в могучее повстанческое движение, надежно перекрывшее источники сибирского хлеба.
   В Сибири формально отсутствовала общинная система. Фактически, однако, важным для существования сельского общества институтом, как показал ход восстания, оставался сельский сход, именно он, как это было и во время чапанной войны, организовывал штабы повстанческой армии, переизбирал советы. Функции взаимопомощи и коллективного пользования орудиями производства взяли на себя, еще в дореволюционное время, кооперативы и артели, ставшие по мнению эсеровских экономистов 'суррогатами общины'. Так, сибирская маслодельческая кооперация действовала еще в дореволюционное время столь успешно, что практически вытеснила с рынка частных производителей (см. исследования Чаянова).
   Идея советов пустила в Сибири особенно крепкие корни. Огромные богатые сибирские села (иногда в несколько тысяч жителей) были сильно удалены от городов и друг от друга. Хотя они и были зависимы от обмена с городами, все же степень их экономической и социальной самостоятельности была выше, чем где-либо еще. Подобное положение способствовало выработке у крестьян навыков самоорганизации и взаимопомощи. Они меньше других нуждались во власти центрального правительства, так как не видели от него существенной помощи, ни в царское, ни в большевистское время, а только поборы и издевательства (об этом писали потом, после восстания 1921 года и сами большеки) и потому научились решать многие свои проблемы самостоятельно. По оценке чекистов, в советах (без коммунистов) крестьянство Сибири увидело способ децентрализованного управления, что было для него в высшей степени важно (но не полной автаркии, она в этих условиях была невозможна).
   В особом положении оказались в условиях продразверстки те, кто жил охотой охотничьих артелей. Обычно они продавали пушнину, либо выменивали ее на хлеб и другие продукты. Однако, в условиях разверстки они полностью лишились такой возможности. Поскольку члены этих артелей обычно не имели собственного хозяйства, они в буквальном смысле слова, остались без хлеба. Если же они пытались приностить из леса дичь, то она конфисковывалась продотрядами, вместе с другим продовольствием. Большевики, впрочем, не учли того обстоятельства, что эти люди были вооружены, а так же знали тайгу как свои пять пальцев, то есть являлись идеальным контингентом для паритизанской войны.
   Таким образом и в Сибири сложились условия для воплощения в жизнь идей третьей революции, основанных на кооперативном, профсоюзном, артельном и советском самоуправлении. Как и в ходе чапанной войны, главными лозунгами повстанцев стали СОВЕТЫ БЕЗ КОММУНИСТОВ, ОТМЕНА РАЗВЕРСТКИ, ПРАВО СВОБОДНО РАСПОРЯЖАТЬСЯ ХЛЕБОМ.
   Подобно восстаниям в других районах России, западно-сибирское восстание началось, как свидетельствуют документы, с массовых сходов сельских обществ, пытавшихся вернуть захваченный властями хлеб, освободить арестованных. Затем движение приняло характер повстанческого сопротивления. В феврале-апреле 1921 года повстанческие отряды и соединения действовали на огромной территории Западной Сибири, Зауралья и Казахстана. Была сформирована народно-повстанческая армия (НПА), во главе которой становились обычно местные инициативные люди, имевшие опыт военных действий и пользующиеся доверием у местного населения. Их социальный статус, как отмечают современные исследователи восстания, при этом не играл роли. 'Мы не идем против советской власти крестьян и рабочих, ибо мы вполне убеждены, что советская власть - действительная власть, стоящая на защите интересов трудового народа. Мы идем против тех коммунистов, которые выгребли у нас хлеб, до последнего зерна: Товарищи крестьяне, присоединяйтесь к восставшим товарищам, формируйтесь в отряды и выступайте против грабителей и поработителей человеческих прав - коммунистов, приведших вас к голоду и разрушивших ваше хозяйство' - говорилось в воззваниях повстанцев. Повсеместно переизбирались местные сельсоветы, которые отныне должны были быть отчетны перед сельским сходом. Cохранились такие вот обращения работников волостного исполкома в новый сельсовет одной из сибирских деревень: 'Просим объявить населению вашего общества, что, в виду изменения положения власти, члены Орловского исполкома, служившие раньше, т.е. при власти коммунистов, заслуживают ли доверие граждан остаться в исполкоме. Просьба дать объяснение. Мы, т.е. бывшие работники исполкома, всецело хотим повиноваться власти уважаемого нами народа'. В восстании активное участие приняли женщины, в некоторых случаях были созданы женские повстанческие отряды. Были созданы, наряду с новыми сельсоветами и своеобразные женские органы управления - женские комендатуры, функции которых пока не изучены.
   В ночь с 20 на 21 февраля отряды повстанцев заняли Тобольск, где началось формирование региональных структур самоуправления. Уже 27 февраля был избран и начал работу крестьянский-городской совет - КГС, в который вошло около 70 ти делегатов. От каждой волости уезда 2 депутата, избираемые волостным съездом, 'на который каждое сельское общество данной волости посылает не менее одного представителя на каждые 100 душ населения' (что доказывает, что каждое село воспринималась повстанцами как самостоятельная общественная единица) и от города Тобольск 18 депутатов, по одному от каждого из 18 избирательных районов города (голосование могло быть как тайным, так и открытым). Кроме того, в КГС вошли представители городских профсоюзов. Депутаты могли быть отозваны в любой момент по решению общего собрания пославших их граждан. КГС должен был осуществлять управление жизнью на всей территории, находящейся под контролем повстанцев, ведать административными, финансовыми, законодательными, военными вопросами. Однако власть на местах принадлежала, фактически, местным сельсоветам, отрядам местной самообороны милиционного типа. Интересно, что в отличии от большевиков, повстанцы, не отменили, ссылаясь на чрезвычайное положение, а наоборот ввели свободу слова и печати, свободно действовали профсоюзые, политические, общественные организации. ' Коммунисты говорят вам, что восстали не крестьяне с мозолистыми руками, а остатки колчаковской банды, которые хотят возвратить плети и задушить свободу: Не верьте им крестьяне-братья - говорилось в возвании главного штаба НПА к красноармейцам - Ведь вы сами знаете, что у нас отобрали весь хлеб в первую разверстку. Но и этого показалось коммунистам мало. Они отобрали и весь семенной хлеб и ссыпали по амбарам, где и гноят его. Они остригли шубы у нас и овец, в зимнее время, которые теперь замерзают: Народ.. все терпит и пухнет с голоду: Мы, крестьяне, хотим, чтоб человек стал человеком, чтобы всем жилось свободно. Мы хотим восстановить рабоче-крестьянскую советскую власть из честных, любящих свою опозоренную, оплеванную, многострадальную родину. Коммунисты говорят, что советская власть не может быть без коммунизма (в данном случае под словом 'коммунизм' понимается власть партии коммунистов - прим.ред.). Почему? Разве мы не можем выбрать советы беспартийных, тех, кто были с народом заедино и страдали за него? Что дали нам коммунисты? Они обещали нам чуть ли не райскую жизнь, обещали свободу во всех отношениях, но, взяв в руки власть, они дали нам тюрьмы и казни, они издевались над нами, а мы молча гнули спины. Но ведь всякому терпению бывает конец, и мы, крестьяне, отдавши коммунистам все добытое потом от земли, решили: лучше умереть от пули и штыка коммуниста, чем умирать медленной мучительной голодной смертью или гнить в тюрьме. Братья-красноармейцы, опомнитесь!!! Идите к нам, бейте своих комиссаров и коммунистов, и мы окончим братоубийство, установим свою рабоче-крестьянскую власть, станем у станков, возьмем сохи, бороны и заживем мирным трудом:' Очевидно, что этот документ, вышедший из главного штаба повтанцев написан простой крестьянской рукой и в нем провозглашено главное - установление подлинной власти советов, передача функций управления подконтрольным 'сельскому обществу' БЕСПАРТИЙНЫМ советам.
   'До сих пор, все-таки коммунисты не хотят понять, - говорилось в другом воззвании главного штаба НПА, - или с умыслом пишут, что восстал не народ, которому невтерпежь стало жить, а будто бы восстали какие-то генералы, офицеры-золотопогонники, меньшевики и эсеры. Они все еще до сих пор скрывают, что восстал весь народ, который они считают серой безответной скотиной. Коммунисты все еще считают, что народ можно только обирать, грабить и расстреливать и что народ не способен встать на защиту своих человеческих прав. Мы, восставший народ, хорошо знаем, за что мы идем и чего мы добиваемся: Мы объединились все воедино: и русские, и татары, и крестьяне, и рабочие, и горожане. Мы все одинаково обижены. И остяки и самоеды с луками и стрелами преследуют общего врага, разбежавшегося по урманам и болотам. Мы добиваемся настоящей советской власти, а не власти коммунистической, которая до сих пор была под видом советской. Мы хотим, чтобы свободно дышалось, чтобы: каждый мог выполнять ту работу, какую он хочет, чтобы мог свободно распоряжаться своим имуществом, чтобы никто не имел право отбирать то, что нажито тяжелым трудом, чтобы каждый мог свободно распоряжаться тем, что он заработал своими трудовыми руками. Мы хотим, чтобы каждый человек верил, во что он хочет: православный по-своему, татарин - по-своему, и чтобы нас всех не заставили силком верить в коммуну: Здесь, в Тобольске мы уже избрали уездный крестьянско-городской совет: Волости избрали своих уполномоченных без всякого принуждения: выбрали тех людей, которых население знало и которым доверяло. Коммунисты насильно заставляли выбирать коммунистов, которых население не знало, которые грабили это же население. В своих волостях мы переизбрали также новые советы на новых началах. И когда мы отчистим от коммунистов всю губернию, народ выберет губернский совет, а когда наши войска соединятся с остальными партизанами других губерний - выберем сибирский совет:'
   Надо отметить, что в этом восстании приняли участие правые эсеры, некоторые из них были избраны в КГС. Однако стронники демократической республики и учредительного собрания, ничего не смогли сделать с советами, повернуть лозунги восставших не удалось. Срединное трудовое крестьянство, бывшее опорой и основной движущей силой восстания, твердо этому противодействовало. Эта линия ярко проявилось еще в антибольшевистских востаниях в Сибири в 20 м году (например, во Вьюнско-Колыванском восстании), когда попытки монархистов и правых эсэров, участвоваших в востаниях, поднять парламентские или монархические лозунги встречали жестское противодействие основной повстанческой массы. Показательно, что в феврале-мае 1921 го года эсеры в Западной Сибири просто не решались вести агитацию за свой фетиш - учредилку, в эпицентре восстания. Справедливости ради отметим, что на переферии восстания у отдельных отрядов встречались лозунги в поддержку учредилки. Но везде, где движение принимало массовый и организованный характер, выдвигались идеи 'чистой советской власти'. Крестьянство в своей основной массе не желало иметь каких-то нахлебников, управляющих им по-мимо его собственной воли, отвергало органически чуждые ему и бесполезные институты демократического парламентаризма. Это и было проявлением способности людей мыслить самостоятельно. Конечно, в реальной жизни на нас всегда влияют какие-то внешние факторы и это нормально. Ненормально, когда мы отказываемся думать самостоятельно и слепо доверяем лозунгам, выдвинутым НЕ НАМИ.
   В целом, нельзя сказать, что все действия и лозунги повстанцев были либертарны, в частности, слишком большие функции пытался взять на себя КГС, проводились мобилизации в НПА. В восстании были и антисемитские лозунги, хотя они не доминировали в движении. В газете повстанцев, выходившей в Тобольске, нередко публиковали свои статьи правые эсеры, где они могли, например, призывать к 'восстановлению частной промышленности в городах'.
   Впрочем, в реальности, вряд ли повстанцы в считанные дни смогли бы собрать стотысячную армию, не будь на то согласия сельских обществ, а кроме того, часть повстанческих соединений комплектовалась на чисто добровольческой милиционной и территориальной основе и действовала исключительно вблизи от своих сел. Попытки же проводить мобилизацию в селах, нежелавших ее, неизбежно и быстро проваливались, насильственно мобилизованные крестьяне разбегались по домам в течение нескольких дней (см. 'За советы без коммунистов' 2000 г, Новосибирск). Что до антисемитизма, которого в полной мере не избежала ни одна из массовых организаций времен гражданской войны (включая, отнюдь не в последнюю очередь, большевистскую Красную армию, ответственную за десятки кровавых погромов на Украине, в Южной России и в Польше), то КГС выпустил специальные воззвания, направленные против 'черносотенной пропаганды, разжигаемой купечеством'. Небольшая еврейская община Тобольска не подвергалась в дни восстания ни погромам, ни гонениям, во всяком случае даже большевики (преувеличивавшие значение антисемитизма в рядах повстанцев) не приводят в своих документах никаких фактических свидетельств обратного. Что же касается влияния партии эсеров, с ее идеями частной промышленности и учредиловки, на ход восстания, то не стоит его переоценивать, как это было показано выше. Вообще, по мнению современных исследователей (Шишкин, Третьяков), восстание носило преимущественно стихийный характер и в целом не контролировалось ни одной политической партией. Можно отметить, что движение имело мощный самоуправленческий потенциал, который мог бы быть реализован в случае успеха восстания.
   Однако, третья революция в Сибири потерпела поражение. Хотя здесь крестьяне-повстанцы были вооружены значительно лучше, чем в ходе чапанной войны, они сильно уступали правительственным большевистским войскам в вооружении. Кроме того, введение НЭПа привело большинство крестьянства к мысли о компромисе с большевистской властью, и хотя вооруженное сопротивление в Западной Сибири продолжалось до начала 1922 года, основные силы повстанцев были рассеяны весной-летом 21 го.
   
  Антибольшевистское рабочее движение
 
  Стихийные рабочие стачки и бунты с требованием улучшения продовольственного снабжения начались уже зимой 1918 г. Летом 1918 года поднялось рабочее движение, организованное 'параллельными советами', так называемыми Собраниями Уполномоченных (СУ) и 'беспартийными рабочими конференциями', созданными самими рабочими, которые уже не видели смысла участвовать в выборах в официальные, большевизированные советы. Оно охватило Питер, Москву, Тулу, Харьков, ряд других промышленных районов. Хотя в этом движении играли ведущую роль правые эсеры и меньшевики, оно, все же, несло в себе освободительный потенциал, связанный с рабочей самоорганизацией. Движение было раздавлено большевистским государством с помощью массовых арестов активистов летом 18 го года. При этом, правда, крупное рабочее восстание вспыхнуло в городах Ижевск и Воткинск. Но здесь, хотя большинство рабочих выступило за вольные советы, правые эсеры и меньшевики постепенно сумели взять на себя руководство движением, создали КОМУЧ - правительство Прикамья. Осенью 1918 года движение потерпело поражение от большевиков.
  Вторая волна рабочего движения поднялась весной 1919 года. Всеобщая забастовка потрясла Питер в марте 1919 го, накануне VIII го съезда РКП (б). Прекратил работу десятитысячный коллектив Путиловского завода, который, под влиянием левоэсеровской агитации поднял лозунг свободных советов, потребовал свободы слова, печати и собраний, ликвидации ЧК и объявил большевиков 'предателями революции'. Забастовки под аналогичными лозунгами прошли и в Москве. Огромная волна забастовок, где, так же, активную роль играли левые эсеры, прокатилась по Уралу.
  Пока значительная часть территории страны еще контролировалась открытой "белой" контрреволюцией, большевистская власть еще могла сдерживать народные движения протеста, поскольку воспринималась многими слева от нее как "меньшее зло". Однако, к началу 1921 г. в ходе гражданской войны в России белые были, в основном, разгромлены. Но экономическое положение оставалось катастрофическим; народ голодал. Лишь отчасти в этом была повинна война; но немалая часть вины лежала на деспотической политике правящей большевистской партии. Она превратилась в неограниченную властительницу страны.
  Недовольство политикой большевистских вождей охватило и Балтийский флот. Комиссар Зорин сообщал, что только за январь 1921 г. из партии вышли более 5 тысяч матросов. В феврале конференция членов партии Балтфлота вынесла резолюцию, в которой констатировался "отрыв парторганизации от масс" и ее превращение в "бюрократический инструмент, который потерял всякий авторитет в массах..., удушает всякую местную инициативу". Участники конференции потребовали, чтобы партийная организация сменила свои принципы и "коренным образом демократизировалась".
  В самой большевистской партии под влиянием тяжелого кризиса появилось оппозиционное течение ("рабочая оппозиция"), участники которого требовали большего самоуправления для рабочих. Большинство, сгруппировавшееся вокруг Ленина и Зиновьева, не исключало возможности, как выразился "красный генерал" Фрунзе, изгнать оппозицию "пулеметами".
  Тем временем, рабочий класс был все менее склонен мириться с партийной диктатурой и ее политикой. Петроградские предприятия бурлили. Поднялась очередная, третья волна антибольшевистского рабочего движения. Недовольство было вызвано, в первую очередь, плохим продовольственным положением. В феврале 1921 г. хлебный рацион был сокращен до 1/2 фунта, несмотря на крайне холодную зиму, практически не было топлива. Из-за нехватки топлива некоторые заводы остановились; Петроградский Совет во главе с Зиновьевым постановил временно закрыть их и перевести рабочих на половинный рацион. В то же самое время стало известно, что члены партии на предприятиях получили новые порции одежды и обуви, в то время как остальные должны были по-прежнему ходить в лохмотьях. Такое явное и откровенное неравенство вызвало взрыв негодования. Трудовые коллективы закрываемых предприятий созвали собрание, но оно было запрещено властями. В этих условиях 22 февраля вспыхнула первая стихийная стачка на Трубецкой фабрике. Требования бастующих были вполне умеренными: увеличение продовольственного рациона и распределение имеющегося запаса обуви. Однако Петросовет категорически отказался вести переговоры. Против бастующих были брошены отряды "красных курсантов", которые открыли огонь в воздух. В знак протеста к забастовке присоединились еще 5 фабрик. Планировалась массовая демонстрация, но она была предотвращена конными отрядами красноармейцев.
  27 февраля стачка распространилась еще больше, и власти ввели в Петрограде чрезвычайное положение. Сформированный Зиновьевым "Комитет обороны" приказал бастующим немедленно вернуться на работу. Петросовет , вернее орган партийной большевистской власти, носящий это имя, поступил так, как поступают все капиталисты, будь они частными или государственными: он объявил локаут бастующих рабочих, что практически обрекало их на голодную смерть! Однако на следующий день, 28 февраля, стачка продолжала расширяться. К ней примкнул Путиловский завод. Столкнувшись с жесткой реакцией большевистских властей, забастовка стала все больше приобретать политический характер. Появились листовки, критикующие запрет собраний трудовых коллективов, плакаты с требованием прав и свобод, включая свободные выборы в профсоюзы и Советы. Город, как это становится ясно из записки Тухачевского (см.ниже), находился на грани восстания. Тогда Зиновьев заявил, что речь идет о заговоре меньшевиков и эсеров.
  Поскольку угрозы уже не помогали, чекисты начали массовые аресты бастующих рабочих. Ожесточение населения все нарастало; власти уже не могли рассчитывать на лояльность петроградского гарнизона и вызвали отборные части из провинции; 1 марта было введено осадное положение, за забастовку полагалась смертная казнь. Тем самым большевистский режим объявил открытую войну рабочему классу Питера. Контрреволюционное подполье пыталось использовать создавшее положение и выпустило ряд листовок, в том числе антисемитского и погромного характера. Но контрреволюционерам не удалось оказать на бастующих сколько-нибудь заметного влияния.
  Бастовавшие рабочие оказались в очень трудном положении: продуктов не было, Питер был окружен войсками и изолирован от остальной стране и они не могли рассчитывать на поддержку извне, против них была развернута истеричная массовая кампания: их обвиняли в том, что они "контрреволюционеры" и "антиобщественные элементы". И тут на помощь им попытались прийти матросы и рабочие расположенного по соседству Кронштадта.